В Институте Времени идет расследование (С иллюстра - Страница 118

118

Путешествия во времени — едва ли не самая увлекательная из всех возможностей, предложенных фантастами вниманию широкой общественности. Самих писателей-фантастов она, по-видимому, увлекает ничуть не меньше, чем их читателей. Во всяком случае, эта проблема — одна из самых давних в современной научной фантастике (у истоков которой, как известно, стоит «Машина времени» Уэллса) — продолжает активно интересовать фантастов, хотя она разрабатывалась уже в сотнях и тысячах произведений.

Конечно, конкретные особенности разработки этой проблемы все время изменяются. Возьмем хотя бы вопрос о технике хронопутешествий. Один из знаменитых первопроходцев Времени, предприимчивый янки у Марка Твена, при всей своей искренней любви к технике совершил путешествие во времени, не применяя никаких технических устройств, — просто его стукнули дубинкой по голове, и он перенесся ко двору короля Артура. Вот до чего примитивна была хронотехника всего восемьдесят лет назад! А сейчас и шагу не ступишь во времени без хронокамер, времебусов, вечемобилей и прочих солидных транспортных средств. Виновник этого, несомненно, Герберт Уэллс, который еще в 1895 году ребром поставил вопрос о необходимости специальной техники для хронопутешествий (хотя одновременно он постарался отбить у читателей всякую охоту к таким путешествиям).

С легкой руки Уэллса фантасты впоследствии так упорно атаковали проблему путешествий во времени, что даже видавшая виды общественность обратила внимание на это упорство и задумалась: а нет ли тут чего, в самом-то деле?

Мы не станем перечислять имена и названия книг, в большинстве известных читателю. Обратим лишь внимание на то, что фантасты давно уже не отправляют героев в будущее (или прошлое) только для того, чтобы описать это самое будущее (или прошлое). Эпоха «чистых» путешествий во времени сменилась эпохой «временных парадоксов».

В чем состоит, например, знаменитый «парадокс дедушки»? Вы отправляетесь в прошлое и встречаете там незнакомого человека, который по тем или иным причинам очень вам не понравился. Он вам, по-видимому, платит взаимностью, даже с избытком. Завязывается ссора, стычка, и вдруг вы убеждаетесь с ужасом, что убили этого незнакомца.

Потом, по разговорам окружающих, по документам убитого, вы с еще большим ужасом устанавливаете, что это — ваш дедушка. Дедушку вы помните плохо, к тому же видели вы его седым стариком, а здесь ему лет двадцать и на будущей вашей бабушке он еще не женился.

Теперь ваши дела плохи. Ваш дедушка теперь уже не сможет жениться на вашей бабушке, а значит, не будет и одного из ваших родителей. А стало быть, не сможете родиться и вы. Это уже само по себе неприятно. Но, кроме того, если вы не родились, то как же вы смогли отправиться в прошлое?

В рассказе И. Варшавского «Выстрел» эти рассуждения продолжены вполне логично. Если вас не будет, то вы не сможете отправиться в прошлое и убить своего предка. А если вы его не убьете, то он останется жив, женится на вашей бабушке, и ваше появление будет тем самым обеспечено. Но если вы появитесь, то вы сможете отправиться в прошлое… И так далее, по типу «У попа была собака».

Правда, французская писательница Натали Эннебер обнаружила довольно-таки уязвимое место в «парадоксе дедушки». С чисто французской ясностью разума она спросила: «А кто может быть уверен в том, что это его дедушка?»

В конечном счете, этот вопрос может относиться и к родителям. Поэтому мы методом исключения и пришли к самой «чистой» форме парадокса: отправившись в прошлое, человек может встретить там самого себя; естественно, он может и убить сам себя — то есть себя прежнего, себя на том временном отрезке, И что же в результате получится?

Заметим, что нас интересовала не столько моральная и юридическая сторона вопроса, сколько его логический аспект. Тем более, что моральные и юридические проблемы, связанные с этим, выглядят весьма запутанно. Впоследствии, возможно, появится некий хронокодекс, а пока…

Итак, повторяем: если допустить, что путешествия во времени возможны, то неизбежно следует допустить и возможность встречи человека с самим собой. Но в таком случае это будут два физически раздельных существа, два человека, один из которых может и убить другого. Что же тогда произойдет?

Мы долго ломали голову над своим парадоксом. Прежде всего мы убедились, что ни один фантаст почему-то не доводил своих рассуждений до этого, казалось бы, логически очевидного пункта. Тогда мы стали выяснять, какие решения были предложены для других случаев. Мы рассуждали так: по существу, Аркадий собирается несколько специфическим образом проделать то, что десятки раз делалось до него, а именно — изменить прошлое. Посмотрим, что должно при этом произойти в будущем.

На этот счет у фантастов существуют основательные разногласия.

Согласно Рэю Брэдбери (рассказ «И грянул гром»), даже самое ничтожное изменение прошлого приводит к кардинальным переменам в далеком будущем. Согласно Айзеку Азимову, воздействие, оказанное на прошлое, постепенно «затухает» во времени, подобно кругам, расходящимся по воде от брошенного камня (рассказ «Уродливый мальчуган»). Только тщательно рассчитанные воздействия (МНВ из романа того же автора «Конец Вечности») могут привести к заметным изменениям будущей истории. Согласно Роберту Хайнлайну («Дверь в лето») и Генри Каттнеру («Работа по способностям»), человек, явившись в прошлое, не властен изменить свою будущую судьбу, ибо она уже задана «намертво»; он может только повторять уже совершившиеся события. В частности, в его биографии, столь прочно зафиксированной временем, было предусмотрено также и возвращение в прошлое, и все, что он при этом сделает (это пример того, что в литературе о путешествиях во времени именуется «временной петлей»). Наконец, согласно Меррэю Лейнстеру («Рядом во времени»), всякое вмешательство в прошлое создает как бы ответвление от уже произошедшей истории: возникает мир, «параллельный» нашему во времени, но с другой историей (начиная с момента вмешательства).

118